Заостренное еврейство Эдуарда Тополя. Эдуард Тополь известен широкой публике как писатель — автор остросюжетных и криминальных романов, журналист и киносценарист. Фильмы, снятые по его сценариям, запрещались советской цензурой, а книги, в числе которых нашумевшие романы «Красная площадь», «Журналист для Брежнева», «Кремлевская жена», «Любожид» и многие другие, издавались в Европе, Азии и Америке. В 1. 97. 8 году Эдуард Тополь эмигрировал в США. Сегодня он вместе с женой и 1. Принстоне, но часто приезжает в Россию. О жизни советского эмигранта, различиях западного и русскоязычного читателя и о своем «заостренном» еврействе писатель рассказал в интервью корреспонденту Jewish. Эдуард Владимирович, ваше имя прочно ассоциируется с жанром политического детектива. Почему вы решили работать именно в этом жанре? В чем секрет успеха ваших романов?— Хотите, чтобы я с первой минуты знакомства выдал вам все свои секреты? Кто же раскрывает свое ноу- хау? Миллион долларов — и пожалуйста — научу! Почему решил писать в этом жанре? До 1. 97. 8 года я жил в России, писал сценарии художественных фильмов и занимался журналистикой. В 1. 97. 9- м эмигрировал в США — прилетел, можно сказать, на другую планету, которая, к тому же, находилась в состоянии холодной войны с планетой под названием Союз Советских Социалистических Республик. Над Америкой и над всем цивилизованным миром висела советская ядерная дубинка, Запад этого монстра очень боялся и пытался понять, что же творится у него внутри. TheLib.Ru » Отечественная проза » Эдуард Тополь » Русские на Ривьере » онлайн-чтение (стр. В свойственной ему грубоватой и прямолинейной манере он сказал: – Саш, здорово! Ты чего, в Париже, что ли? Тем более что у него были какие-то суточные, 300 франков, которые ему выдали в Париже. И тут они были просто потрясены тем, что в ответ на стакан, который, нужно отметить, Витя сам себе налил, он с чисто русской широтой притащил аж десять бутылок! Я попробовал рассказать об этом, а жанр определила та публика, для которой я писал. Ведь почти все, что на Западе было написано про СССР до меня, было публицистикой, издавалось крошечными тиражами и в основном для профессуры. А массовый читатель предпочитал читать триллеры с напряженным сюжетом, напряженной фабулой. Поэтому «Красная площадь», «Журналист для Брежнева», «Чужое лицо» и другие мои произведения были написаны в этом жанре, и их издавали как в твердом переплете, так и в мягкой обложке, а тираж книг в мягкой обложке в США начинается с полумиллиона экземпляров. Спускаясь в сабвей, я видел, что люди читают не только американских авторов, но и меня. Рецензии были и в «Нью- Йорк таймс», и в десятках провинциальных газет. Кроме того, «Красную площадь», «Журналиста для Брежнева», «Чужое лицо», «Красный газ» и т. Подробнее я описал это в своей автобиографической книге «Игра в кино».— Как появляется замысел книги? Что придумываете в первую очередь — героев, ситуации, место действия?— Каждый раз по- разному. Я приехал в США с большим журналистским багажом, ведь в свое время я работал выездным корреспондентом в «Комсомольской правде», «Литературной газете», объездил Заполярье, Сибирь, побывал на ударных стройках. Если у тебя есть материал, если ты наполнен знанием какой- то темы, то дальше дело только в профессионализме. Необходимо четко понимать, что и ради чего ты хочешь писать. Очень важен внутренний посыл, понимание того, что ты хочешь донести до читателя. Есть авторы, которые пишут быстро, как Дарья Донцова, у меня же написание романа занимает год. И если я на год прививаю себе эту дурную болезнь, то и моего драйва тоже должно хватить на год. Чтобы написать «Роман о любви и терроре, или Двое в Норд- Осте», я на протяжении семи месяцев брал интервью у заложников, у тех, кто их освобождал — в общем, у всех, кто имел непосредственное отношение к тем событиям. Так происходит каждый раз, в зависимости от содержания романа.— Есть ли среди ваших романов такой, который вы считаете особенно удачным?— Мне часто задают этот вопрос, особенно его любят молодые люди. Если спрашивают взрослые, то я спрашиваю в ответ: «У вас есть дети? А какой из них самый удачный?» Каждый роман — это год жизни, а у меня тридцать романов.. Я считаю, что чем труднее пишется, тем правильнее. Опасно, если пишется легко, ведь в итоге может получиться совершенно не интересная читателю беллетристика. Насколько автобиографичны образы героев этого романа?— Даже создавая женский образ, любой классик все равно в какой- то степени писал о себе. Если говорить о теме еврейства, то обычно я объясняю своей отъезд тем, что в СССР два моих фильма были запрещены цензурой. Кроме того, огромную роль в моем решении сыграл тот факт, что тогдашний «мэр» Москвы Промыслов отказал мне в праве купить кооперативную квартиру только на том основании, что я еврей. Союз кинематографистов написал ему письмо с просьбой разрешить мне приобрести кооперативную квартиру с правом прописки. Это письмо ему лично в руки вручил заместитель министра внутренних дел Борис Тихонович Шумилов, который был консультантом моего фильма о подростковой преступности «Несовершеннолетние». Спустя какое- то время ко мне приехал его адъютант и сообщил, что в праве на приобретение квартиры мне отказано — так, мол, сочла комиссия старых большевиков Моссовета. Надо сказать, что к тому времени я уже был членом двух творческих союзов (кинематографистов и журналистов), за моими плечами было уже семь фильмов, но, тем не менее, я получил отказ. Мне было 4. 0 лет, и я решил, что с меня хватит. Но главная же причина, по которой я уехал, заключалась в том, что я придумал роман об эмиграции. Шолом- Алейхем написал про первую волну, а я придумал написать про вторую. Для этого надо было ехать вместе со всеми, что я и сделал. Сериал снят по одноименному роману писателя Эдуарда Тополя. ФРГ (Западный Берлин), ГДР (Восточный Берлин), во Франции (Париж) в январе . Писатель, способный раскрыть самые. Что такое идеал русской бабы; Глава II Авторы о себе и о том, как и почему они . 8 октября 1938, Баку, СССР) — советский и российский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, кинодраматург и писатель. Его романы переведены на многие иностранные языки. В результате родились «Любимые и ненавистные. Эмигрантская трилогия о русско- еврейской любви, ненависти и сексе», куда вошли три романа. Первый, «Любожид, или Русская дива», описывает период с момента зарождения идеи покинуть страну до Брестской таможни. В этой книге несколько героев, но все они списаны с реальных лиц. Второй роман называется «Римский период», так как все мы ехали через Вену и Рим. Третий — это «Московский полет», герой которого летит обратно в Союз, находящийся на грани развала. Эта трилогия заняла у меня не один год, она была моей идеей- фикс. Тяжело ли было начинать все сначала в столь зрелом возрасте? Русский Париж Ты самая любимая. Название: Эдуард Тополь. Сочинения Автор: Эдуард Тополь Издательство: разные. Поначалу жил там на доллар в день. Но подобный опыт был у меня еще в Москве — сразу после окончания ВГИКа мне приходилось жить на рубль в день, так что напугать этим меня было трудно. Кроме того, я 1. 2 лет прожил в Москве без прописки, первые три месяца после окончания института даже ночевал на вокзалах. В Америке ночевать на вокзалах мне не пришлось, а вот жить на доллар в день — да, но ничего, справился. Хотя пройти этот путь второй раз я бы, наверное, не рискнул. Но, так или иначе, ничего страшного со мной не случилось. Была работа?— Никакой работы не было, а все потому, что я считаю себя профессиональным литератором и принципиально живу только на то, что этой профессией зарабатываю — не важно, сколько. Первое время я писал рассказы для русской газеты, их публиковали раз в неделю, платили по 2. Значит, я жил на 2. Потом за 1. 50 долларов в неделю редактировал еврейские религиозные книжицы для крохотного издательства «Ал Тидом» — они их нелегально забрасывали в СССР. Ну, а после того как я «проснулся знаменитым», речь пошла уже о совершенно иных суммах, которые я тоже предпочитал тратить без остатка. Такой уж у меня принцип.— Вы часто приезжаете в Россию? Что вас здесь привлекает?— Мой читатель — здесь, в России. Как только рухнул Союз, у меня открылась возможность общаться со своим читателем напрямую. В американской литературе нет такого понятия, как подтекст. Нас же советская власть научила высокому искусству разговаривать с читателем между строк. Кайф от этого получают как автор, так и читатель. Я привык к тому, что читатель понимает больше, чем написано. Это очень увлекательная игра — находить нужную интонацию и вести читателя туда, куда и ему, и тебе интересно. Автор: Тополь Эдуард + Стефанович Александр, Книга: Русские на Ривьере, Тем более что первая моя квартира в Париже находилась неподалеку от. Эдуарда Тополя мы знаем по искрометно-политическим Вы часто касаетесь темы усыновления американцами русских детей. Осада Путина: отмена визита в Париж переросла в «публичную порку». Книга «Я хочу твою девушку. Русский Париж » Эдуард Тополь, «АСТ», 2001 г. Рейтинг книги 3.2 из 5 (4 читателя).Он кайфует от того, что видит, как ты ему доверяешь. Играть в такую игру с западным читателем не получается. Все должно быть конкретно, при этом многие вещи нужно еще и объяснять. Я не могу писать про Россию и при этом, как многие авторы, годами жить, например, где- нибудь в Париже. Я держусь за свой журналистский опыт, то есть я должен знать о том, о чем пишу, причем знать в два раза больше, чем собираюсь написать. Кроме того, здесь меня привлекает кино, ведь по образованию я сценарист. В России у меня есть компания, которая выпустила фильм «На краю стою». Я выступаю и в качестве продюсера, сценариста и режиссера, поэтому мне просто необходимо приезжать в Россию. Он растет «американцем»?— Он родился в Америке и растет, слава Б- гу, американцем. Он был в России несколько раз, у него здесь живут бабушка и дедушка по материнской линии. Он приезжал сюда еще совсем маленьким. После возвращения в Америку его приходилось отучать от «специфических русских выражений», которые он тут подхватывал и тут же использовал в разговоре с родителями. Не могу сказать, что он этим особенно сильно интересуется, но, в принципе, все знает. У меня от него нет запретных тем, мы обсуждаем с ним все, что ему должно быть интересно в этом возрасте. У него непростая ситуация: мама православная, а папа иудей. Моя жена человек верующий, я тоже верю, но традиций не соблюдаю. Недавно я приехал в Баку и пошел в синагогу, куда мы ходили с ним, когда я был совсем ребенком. Все, что я знаю про еврейство, досталось мне от дедушки и бабушки по материнской линии. Я несколько раз бывал Израиле и там буквально пятками чувствовал, что это родная земля. В Советском Союзе меня с детства учили тому, что я жид пархатый. Я жил на Украине, пацаны меня били, кричали: «Жри нашу землю!», запихивали мне ее в рот. После такого ты уже не чувствуешь, что это твоя родная страна. Мое еврейство для меня, наверное, некий фетиш. Несмотря на то, что у меня русский псевдоним (настоящая фамилия Эдуарда Тополя — Топельберг, — С. Б.), я нигде не скрываю своего явного, откровенного и даже заостренного еврейства. Ни в романах, ни в жизни — нигде. Порой я этим даже бравирую — возможно, потому, что в свое время хлебнул и теперь имею право говорить на эту тему громко. Это голос крови, и все, что написано мной на эту тему, идет изнутри и не регламентируется какими- то религиозными убеждениями.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
January 2017
Categories |